kazanskaia duxovnaia seminaria

Казанская духовная семинария времен Бучурина

А.М. Симулин

В статье изложены прогрессивные перемены, происшедшие в организации учебы и воспитании учеников Казанской духовной семинарии (с 1798 г. - академия) в последней трети XVIII - начале XIX в., содействовавшие формированию жизненной позиции и исследовательской концепции знаменитого учебного - ориентариста Н.Я. Бичурина. Показана роль этой семинарии как центра распространения грамотности, культуры, различных знаний среди чувашей и других народов Среднего Поволжья.

Книга П.В.Денисова ŤЖизнь монаха Иакинфа Бичуринаť, изданная в 1997 г. в Чебоксарах, представляет собой фундаментальное исследование всех периодов жизни и деятельности выдающегося российского востоковеда. Она, безусловно, повысила интерес местных исследователей к изучению и познанию истории и культуры нашего края в отдаленные от нас периоды.

Это сообщение посвящено описанию роли Казанской духовной семинарии (с 1798 г. - духовной академии) в развитии грамотности и распространении просвещения у народов Среднего Поволжья, прежде всего среди чувашей, в годы учебы и работы в ней Н.Я. Бичурина. Затронут небольшой характеристикой также период, предшествовавший поступлению в семинарию будущего знаменитого ее воспитанника.

В последние десятилетия по этим вопросам новые факты и данные выявлены и опубликованы историками П.В. Денисовым и В.Д. Димитриевым, литературоведом В.Г. Родионовым, языковедами Н.П. Петровым и А.А. Алексеевым, некоторыми краеведами. Однако исследователям предстоит еще выяснить немало конкретных сведений, касающихся различных аспектов развития просвещения и культуры нашего края, подготовки образованных лиц из представителей чувашского и других местных народов Среднего Поволжья во второй половине XVIII - начале XIX века.

Происходившие межэтнические процессы скрывают от глаз современных исследователей многие факты и материалы, имевшие место в истории нерусских народов края. Предстоит извлечь из-под исторических пластов и скрытые временем факты и деяния личностей, оказавшиеся впоследствии лишенными своих прежних национальных корней. Следует учесть, за редким исключением, что образованные чуваши обозреваемого периода прерывали нити национальной преемственности. Приобщаясь к современной им духовной жизни через русский язык и христианские нравственные идеи, идеалы государственного патриотизма, они главными целями для себя в жизни считали участие в укреплении Русского государства, развитии общероссийской экономики, культуры, образования, здравоохранения. Дети образованных чувашей, как правило, считали себя в полной мере носителями и продолжателями традиций и обычаев русского народа. Эта черта была присуща и наследникам чувашей, получивших грамоту и христианское просвещение в новокрещенских школах и духовной семинарии Казани. Исследователям вопросов, связанных с просвещением и культурой в нашем крае, приходится считаться как с общественно-историческими тенденциями, так и со степенью проявления в них субъективного фактора в различных формах.

Какие особенности были характерны для Казанской духовной семинарии 80-90-х гг. XVIII в., какие изменения произошли в учебном процессе и воспитании ее учеников накануне и в этот период? С момента своего основания (1733 г.) она уделяла значительное внимание миссионерско- просветительской работе среди нерусских народов региона, укреплению здесь христианской веры. С этой же целью были открыты в разных местах губернии новокрещенские школы для Ťинородческихť детей, сосредоточенные в середине века уже в Казани при семинарии. В составе учеников семинарии определенная доля также приходилась на детей местных народов. В конце XVIII в., значительное число обучавшихся в ней были сыновьями священников и иных церковных служителей, работавших в Ťинородческихť приходах с новокрещенами. Нередко их отцы и деды сами были из среды этих новокрещен, не по слухам и чужим словам знали их быт, язык, обычаи, связанные с прежними верованиями. В числе таких учеников семинарии был и Никита Бичурин. Его дед и отец всю свою жизнь прослужили в чувашских приходах. Не только через церковную службу, но и родственными узами были связаны с местными крестьянами. Жизненные удачи и невзгоды, горе и радости переживали вместе. Все это с детских лет запало в сознание одаренного мальчика Никиты. Думы и заботы односельчан ему были близки и понятны. Еще более внимательно он присматривался к быту и обычаям соседей и крестьян окрестных деревень в годы учебы и возмужания в семинарии.

Обучение Никиты Бичурина в Казанской семинарии приходилось в основном на период царствования в России Екатерины II. Вступив на трон, императрица стала действовать более активно по развитию просвещения в стране. Она уделяла немалое внимание состоянию постановки дела образования и среди нерусских народов, в том числе и народов Среднего Поволжья, которые, являясь новокрещенами, переживали только начальный этап влияния христианизации. Своим распоряжением 1764 г. императрица высказалась категорически против проекта закрытия казанских новокрещенских школ, с которым выступили местные губернские правители при одобрении Синода, а, наоборот, потребовала улучшения их работы. На ее взгляд, умственное развитие не дается сразу, нужна постепенность и продолжительность. В обучении весьма нежелательно принуждение. Состояние же инородцев говорит за необходимость усиленной просветительной работы среди них [1]. После ее указаний в школах меньше стали применять принудительные методы обучения. Учителей подбирали из числа выпускников этих же школ и духовной семинарии, знающих язык и особенности быта местного населения.

При посещении Казани в 1767 г. она проявила значительный интерес к семинарии и новокрещенским школам. Ее визит этих учебных заведений сопровождался приветственными речами не только на русском, но и на татарском, чувашском и других местных языках. После этого в семинарии оживилась работа по составлению словарей и лексиконов с использованием местных языков. Руководил этим сам архиепископ Казанский Вениамин Пуцек-Григорович (1762-1782 гг.). Ранее, в 1734-1748 гг., он был учителем и ректором Казанской духовной семинарии. Еще в те годы изучал местные языки. При посещении селений Чебоксарского уезда, например, старался общаться с населением на чувашском языке [2].

В числе других в том путешествии императрицу сопровождал директор Петербургской Академии наук граф В.Г. Орлов, заинтересованный в познании языков. В марте 1768 г. В. Пуцек-Григорович выслал в его адрес в столицу рукопись грамматики чувашского языка, составленную им при помощи учеников семинарии и новокрещенских школ. При составлении и редактировании рукописи, как предполагает литературовед В.Г. Родионов, мог участвовать также известный священник-проповедник Нижегородской епархии, первый переводчик краткого катехизиса на чувашский язык Е.И. Рожанский [3]. В мае 1769 г. в Петербурге в типографии Академии наук она была издана под названием ŤСочинения, принадлежащие к грамматике чувашского языкаť в количестве 608 экземпляров. В 1770 г. Пуцек -Григорович представил в Академию наук рукописи грамматик марийского и удмуртского языков, которые были напечатаны через пять лет под аналогичным с чувашской грамматикой названием. Появление первых грамматик на языках народов Поволжья было знаменательным явлением не только для учеников учебных заведений Казани и Нижнего Новгорода, где обучались дети этих народов в то время, но и событием в научном мире [4]. Этими грамматическими пособиями широко пользовались впоследствии исследователи этих языков не только в России, но и за рубежом. Было положено начало письменности на языках поволжских народов на основе русско-славянской азбуки и ее графики. При издании чувашских книг этой азбукой с небольшими коррективами пользовались до начала 70-х гг. XIX в., пока И.Я. Яковлев и его соратники не разработали более усовершенствованный алфавит, открывший новый этап чувашской письменности.

Четыре новокрещенские школы, официально открытые в 40-х гг. XVIII в. в Казанской губернии, к 1755 г. были собраны в губернском центре [5]. Для них были выстроены каменные здания на берегу озера Кабан, в Старой Татарской слободе. На одном дворе с учениками жили учителя и штаб-лекарь [6]. Это место в документах тех лет нередко именуется новокрещенской слободой, ибо в ней проживали в большинстве новокрещены, в основном из татар. Среди жильцов слободы были также новокрещеные чуваши, черемиссы, вотяки, мордвины, представители других восточных народов. Их дети тоже обучались в новокрещенских школах и духовной семинарии. Так, в 1781 г. из новокрещенской слободы два мальчика, владевшие чувашским и русским языками, были определены в новокрещенскую школу, еще один здешний мальчик, говоривший по-чувашски, зачислен в духовную семинарию [7].

В Казани новокрещенские школы стали как бы низшей ступенью местной духовной семинарии, ее составной частью. Заведовал ими ректор семинарии, хотя у них был еще, кроме учителей, свой комиссар по хозяйственной части. Общее руководство осуществлял управляющий епархией. Лучшие школьники проходили более тщательную подготовку, для продолжения учебы переводились в семинарию. Ученики школ вовлекались в мероприятия и торжества, проводимые в семинарии по случаю разных знаменательных дат и событий, посещения ее видными государственными и церковными персонами. Среди сокурсников Никиты Бичурина по семинарии были также выпускники новокрещенских школ.

В новокрещенских школах ученики изучали алфавит и букварь, часослов, псалтырь, катехизис. ŤИнородческихť детей обучали славяно-русской грамоте, основам церковного пения, церковному уставу, поскольку школы были открыты для подготовки церковнослужителей. Их воспитанники способствовали распространению грамотности и культуры среди нерусского населения края. Некоторые из них продолжали образование и работали вне духовно-церковной сферы, устраивались писарями, канцеляристами, переводчиками, учителями, землемерами. Так, уроженец д. Кугеево Свияжского уезда, бывший ученик новокрещенской школы Василий Семенов в 1795 г. работал секретарем Казанской межевой конторы, ранее он исполнял такую же должность в губернском правлении. Обучавшийся в 80-х гг. в новокрещенской школе Алексей Панфилов более десяти лет прослужил юнгой и помощником штурмана на кораблях Балтийского флота. В 1798 г. он направлен в Казань в ведомство лесного департамента для описи и охраны корабельных лесов [8].

По уставу новокрещенских школ их ученики не должны были забывать и свой родной язык, ибо после школы они обычно направлялись в села, где прихожане церкви были из их народности.

Роль Казанской духовной семинарии как центра просвещения народов Среднего Поволжья еще более возросла при архиепископе Казанском Амвросии Подобедове (1785-1799 гг.). Он умело продолжил и развил традиции, заложенные предшественниками. Годы учебы в семинарии Н.Я. Бичурина приходились на период его пастырского правления. А. Подобедов приметил одаренного юношу. Поддерживал его устремления к знаниям, наукам, поэзии, древним и новым языкам. Этот период совпал и с началом существенных реформ системы образования в стране, развернутых Екатериной II. Методы обучения и воспитания в семинарии также претерпели значительные изменения, что благотворно сказалось на расширении кругозора ее воспитанников.

В сентябре 1782 г. указом императрицы была создана комиссия по учреждению народных училищ во главе с сенатором П.В. Завадовским. Автором проектов учебных заведений нового типа и новых методов обучений был определен Ф.И. Янкович, приглашенный из Австрии, серб по национальности, знающий русский язык, работавший до этого директором училищ округа. Приняв русское подданство, Янкович посвятил всю последующую жизнь развитию народного просвещения в России, оставался бессменным деятелем этой комиссии в течение всего периода ее существования (1782-1803 гг.) [9]. Под руководством комиссии были разработаны уставы учебных заведений, началась подготовка учителей, проводилось снабжение училищ учебными книгами и пособиями. Уделялось внимание применению новых методов обучения в учебных заведениях разных ведомств.

В Петербурге была учреждена специальная учительская семинария, в которую начиная с 1783 г. направлялись и ученики Казанской духовной семинарии с целью подготовки учителей будущих так называемых народных училищ. В сентябре 1786 г. открылись главные народные училища в Казани, Нижнем Новгороде, Симбирске и ряде других губернских центров. Чуть позднее они появились в некоторых уездных центрах. В августе 1789 г. открыто малое народное училище в Чебоксарах, в августе 1791 г. - в Козьмодемьянске и Ядрине [10]. В них преподавали воспитанники Казанской духовной семинарии, прошедшие подготовительные курсы по новым методам обучения. Учитель М.О. Голосницкий проработал в Чебоксарском малом народном училище с момента открытия до преобразования в 1816 г. в уездное училище. Через год ушел на пенсию в чине титулярного советника. Со дня основания четверть века проработал в малом народном училище Ядрина Л.И. Покровский [11].

В народных училищах обучались дети всех сословий: мещан, крестьян, солдат. Среди учеников были и представители нерусских народов. К примеру, из 40 учеников первого набора Чебоксарского училища 11 были из семей купцов, 3 - офицеров, 2 - священников, 1 - чиновника, 10 - мещан, 5 - крестьян, 4 - солдат, 4 - господских людей [12]. В составе некоторых наборов детей из нижних сословий было мало. Несмотря на это, происходил значительный прогресс в распространении грамотности.

Прежняя школьная политика, сложившаяся при Петре I, принижала саму идею общего образования, подчиняя ее интересам подготовки специалистов узкого профиля. Новая школьная реформа в России, проводившаяся под влиянием расширяющегося западного просветительского движения, не могла не учитывать в определенной степени задачи совершенствования человека. Устав училищ определял широкий взгляд на задачу общего образования, понимая под ним Ťвоспитание, просвещая разум человека различными познаниями, украшающими его душу, склоняющее его волю к деланию добра, наполняющее человека такими понятиями, которые ему в общежитии необходимы и нужныť.

Курс малого двухклассного народного училища по уставу 1786 г. содержал в себе чтение, арифметику, катехизис и такие предметы, как правила для учащихся, должности человека и гражданина. Важным принципом просвещенного абсолютизма Екатерина II считала гражданское воспитание личности. Представляя самостоятельный круг образования и воспитания, курс малого народного училища составлял вместе с тем младший концентр главного народного училища в объеме двух первых классов. На этом основании воздвигался курс двух старших классов главного училища. В состав его входили русский, латинский и европейские языки, арифметика и геометрия, физика, архитектура и механика, закон Божий, общая и российская история, география, естествознание. Это был круг знаний, необходимых для подготовки Ťграждан среднего чинаť.

Положение устава народных училищ и указанные в нем методы обучения оказали существенное влияние на постановку учебно-воспитательного процесса в учебных заведениях иного профиля, в том числе в Казанской духовной семинарии. Новые методы обучения в ней архиепископом А. Подобедовым были введены уже в 1786 г., одновременно с открытием главного народного училища в городе. Курс семинарских наук был дополнен всеобщей и российской историей, всеобщей и российской географией, математикой, новыми европейскими языками. Более обстоятельно стали изучать здесь философию, грамматику и поэзию, а также курсы церковной истории и богословия. Сроки обучения были продлены, но учащиеся этому не возражали. Семинария готовила не только священников и других церковных служителей, но и работников духовных учебных заведений и учреждений. Часть ее питомцев трудилась в учреждениях и учебных заведениях военного и гражданского ведомства, некоторые из учащихся продолжали обучение в учебных заведениях иного профиля.

В 1789 г. в городе Казани не стало гимназии, открытой в 1758 г. Она была восстановлена только через десять лет, в начале 1799 г. Духовная семинария являлась не только заведением по пропаганде христианской веры и идеологии, но до открытия университета была в городе и регионе центром развития просвещения, культуры, искусства, а также местом формирования научных знаний и воззрений. Новые предметы и методы преподавания создали в семинарии новую атмосферу, возможности для получения основательных знаний, проявления у семинаристов свободы мысли и суждений. Такая среда воспитывала эрудированных и мыслящих личностей. На этой благодатной почве сложились те качества Н.Я. Бичурина, которые так ярко проявились позднее в его научной деятельности.

Никита Бичурин выделялся пытливостью в познании наук и сообразительностью. Будучи юношей широкой натуры, был наделен чувством понимания прекрасного, проявлял интерес к поэзии, рисованию и музыке. Активно участвовал в мероприятиях, проводимых в семинарии. В декабре 1795 г. на торжествах по случаю тезоименитства преосвященного Амвросия с вдохновением прочитал свои стихи ŤСонť на русском и ŤМелосť на древнегреческом языках. Подобедов был тронут их содержанием. В первом он обрисован в образе Старца, благословляющего юношу в дальнюю дорогу, ведущую к светлому храму на холме, а Казанская семинария дана в сравнении с цветущим садом, принимающим обильно свет и тепло от духовного Пастыря. Во втором Пастырь назван защитником и покровителем семинаристов [13]

Традиции по сочинению приветствий на разных языках в честь торжественных случаев в семинарии сложились еще при архиепископе В. Пуцек-Григоровиче. Они побуждали у учеников интерес к познанию не только древних и современных европейских языков, но и местных, являвшихся родными для части семинаристов. К сожалению, в сохранившихся источниках не указаны авторы приветствий на татарском, чувашском и других местных языках. Вполне возможно, в их составлении участвовали несколько учеников, владевших ими.

Своими личными качествами Н.Я. Бичурин не мог не располагать к себе преподавателей и архиепископа. В первые же годы учебы он был замечен Подобедовым Н.С. Щукин, современник ученого, использовавший при составлении биографического очерка Н.Я. Бичурина, как отмечают исследователи П.В. Денисов и В.Г. Родионов, его рассказы о своей жизни, по этому поводу записал: ŤПосещая семинарию, архиерей любил разговаривать с учениками; учителя рекомендовали ему Бичурина, как мальчика острого и прилежного. Архиепископ предложил ему несколько вопросов, и малютка отвечал ему удовлетворительно. На экзаменах Бичурин был в числе первых. Амвросий полюбил юного семинариста и благотворил ему целую жизньť [14]. Способный ученик пользовался протекцией Подобедова и после его выезда из Казани. Церковь хотела привлечь одаренного юношу прежде всего к пропаганде православной нравственной идеологии. Однако, как показали последующие годы, особенно годы его пребывания в Китае, Н.Я. Бичурин не хотел и не мог ограничить себя рамками деятеля православного ведомства. Познание неведомого, поиски и исследования, научные изыскания, раздумья над загадками истории и современности стали делом и целью его жизни. Выражение Ťвольнодумец в рясеť, получившее распространение еще при его жизни, весьма соответствовало внутренней натуре и воззрениям Н.Я. Бичурина.

А. Подобедов добивался улучшения методов обучения также в новокрещенских школах, в которых он предусматривал и источник пополнения состава духовной семинарии за счет способных их учеников. В декабре 1785 г. Казанская духовная консистория от его имени наставляла префекта семинарии, ответственного и за состояние этих школ: ŤЖелание его Преосвященства есть, дабы ученики не токмо знали совершенно язык каждой своей нации, но способные из них обучались бы высшим наукам в семинарииť [15]. В школах меньше становилось механической зубрежки, была введена предметная система обучения. Впервые были учреждены для этих школ классы татарского, чувашского и марийского языков, просуществовавшие с 1786 по 1797 г. [16]. В самой семинарии языки местных народов в I XVIII в. как предмет не изучались, хотя отдельные ученики привлекались к составлению словарей, разговорников, текстов приветствий на них. В 1800 г. при Казанской духовной академии был учрежден класс татарского языка, куда, ввиду ликвидации в том году новокрещенских школ, были переведены их лучшие ученики для продолжения образования [17].

В Казанской духовной семинарии при А. Подобедове для способных ее учеников появилась возможность значительного расширения границ познания наук. Сравнительно-аналитические методы приобретают важное место в изучении церковной и гражданской истории, особенностей древних, новых и местных языков, быта и нравов народов России и разных стран мира. Возрос интерес к познанию истории местного края, быта и традиционной культуры народов Среднего Поволжья. Этому способствовало и опубликование во второй половине XVIII в. ряда книг с описанием хозяйственно-бытовой и культурной жизни народов России. Этнографические особенности народов Среднего Поволжья тоже стали предметом изучения членов Академии наук И.И. Лепехина, П.С. Палласа, И.С. Георги, П.И. Рычкова и др.

Архиепископ Подобедов частенько общался с семинаристами, представлявшими местные народы или выросшими среди них, которые знали их языки и обычаи, семейный и общественный уклад. Одаренные и старательные из числа этих учеников были окружены его личной заботой, находились под пристальным вниманием. Он предполагал готовить из таких питомцев патриотов России и верных ей духовных пастырей среднего и высшего звена. Среди его подопечных кроме Н.Я. Бичурина были еще несколько представителей чувашей, выделявшихся прилежанием и интеллектуальными способностями.

Одним из талантливых был уроженец села Оринино Козьмодемьянского уезда Петр Иванович Талиев, сын умершего дьячка из новокрещеных чувашей. Устроенный в 1788 г. в новокрещенскую школу, I он быстро усваивал все предметы, хорошо владел чувашским и русским языками [18]. Переведенный в семинарию, а потом в академию, отличался усердием в выполнении учебных обязанностей. Проявил способности в изучении греческого и французского языков, грамматики и поэзии, а также других учебных предметов. Участвовал в переводе молитв, проповедей, извлечений из церковных книг на чувашский язык. Осенью 1801 г., еще за год до окончания академии, был назначен преподавателем нижнего французского класса. Один учебный год работал вместе с Н.Я. Бичуриным. По окончании академии, в 1802 г. определен преподавателем класса информатории и среднего французского класса. С 1804 по 1818 гг. преподавал в высшем французском классе академии. Параллельно вел обучение и в других классах: грамматическом (1803-1805 гг.), поэтическом (1805-1806 гг.), математико-географическом (1806-1814 гг.). В нем хотели видеть, конечно, прежде всего христианского миссионера. В 1806 г. произведен в священники, в 1814 г. возведен в сан протоирея. С 1816 г. являлся присутствующим членом Казанской духовной консистории [19].

Являясь преподавателем академии и членом консистории, П.И. Талиев в первой четверти XIX в. проделал значительную работу по переложению на чувашский язык вероучительных христианских книг, переводу и составлению на этом языке проповедей и поучений. В начале 1803 г., чтобы предотвратить случаи отпадения новокрещен в язычество и ислам, Ťвразумлять их в богопочитанииť, Синод предписал руководству Казанской епархии за короткий срок перевести на языки местных народов церковные молитвы и катехизис с целью их опубликования. В том же году в академии эти тексты были переведены на татарский, чувашский, мордовский, марийский и удмуртский языки. Перевод на чувашский язык осуществлен П.И. Талиевым при участии некоторых учеников академии и священников. В 1804 г. в Московской синодальной типографии переводы на каждом языке изданы отдельной книжкой. В 1805 г. Талиев перевел на чувашский язык молитву ŤОтче нашť. В 1820 г. в типографии Казанского университета напечатаны на чувашском языке все четыре канонизированных текста Евангелия. Перевод выполнен священнослужителями Казанской епархии под руководством и редакцией Талиева при поддержке Российского Библейского общества [20].

В числе зачинателей чтения проповедей на чувашском языке был священник А.М. Алмазов. В годы учебы, как Бичурин и Талиев, он увлекался поэзией, посещал класс риторики. В 1795 г. на торжественном вечере семинарии приветствовал архиепископа краткой эпиграммой на русском языке. На этом вечере, как известно, была зачитана в форме приветствия и ода на чувашском языке. Как представляет П.В. Денисов, к сочинению этой оды могли быть причастными Н. Бичурин, А. Алмазов и П. Талиев, владевшие чувашским языком и участвовавшие в таких мероприятиях [21]. Работая продолжительное время священником села Чемеево Ядринского уезда, Алмазов обращал внимание крестьян к христианским идеалам проповедями на их родном языке, за что получил набедренник и скуфью. В январе 1819 г. Синод предписал ŤКазанской духовной консистории объявить всем священно-церковнослужителям чувашских и черемисских сел и поставить им в пример священника Алексея Алмазова, дабы и они приучали прихожан своих на их языкеť. В 1820 г. в Петербурге вышла книга Алмазова с проповедями на чувашском языке под названием ŤСлово о христианском воспитании детейť [22].

Из тех, кто обучался в семинарии и академии вместе с Н.Я. Бичуриным, и некоторые другие оставили применительно к своему времени след в просвещении и распространении грамотности среди чувашского населения. В августе 1807 г. в селе Буртасы Цивильского уезда местный священник Н.С. Михеев открыл приходское училище, одно из первых в Казанской губернии и первое сельское на территории нынешней Чувашии. Он пожертвовал под это учебное заведение дом с мебелью, на свои средства приобрел книги и пособия, без жалованья работал как и другие служители церкви учителем. Несмотря на препятствия со стороны местного помещика и исправника, училище просуществовало четверть века.

В ноябре 1819 г. священник Я.Д. Каменский основал приходское училище в селе Шихазаны Цивильского уезда. Открытие было отмечено как торжественное событие при стечении большого числа крестьян и детей. Основатель и представители уезда выступили с разъяснениями о пользе просвещения на русском и чувашском языках. Каменский тоже передал под училище свой дом и обязался бесплатно работать учителем и смотрителем [23].

С расширением сети уездных, приходских и духовных училищ некоторые из воспитанников Казанской семинарии и академии переходили на учительские должности или сочетали пастырские и учительские обязанности. На такой путь духовной деятельности настойчиво наставлял своих питомцев в годы учебы архиепископ А. Подобедов. Работая с 1799 г. в Петербурге, будучи членом Синода, он следил за положением в епархии и всемерно поощрял действия священнослужителей в этом направлении.

Среди тех, кто обучался в семинарии и академии при Н.Я. Бичурине, был и П.С. Вишневский, сын священника села Хочашево Ядринского уезда. Окончив академию, с 1801 г. он служил священником в селе Акулево Чебоксарского уезда, а с 1804 г. - в селе Сугут-Торбиково Ядринского уезда [24].

Своим личным примером он воспитывал и своих детей. На родном языке общался с прихожанами, был внимателен к запросам крестьян, отличался простотой и скромностью в быту. Сыновья были весьма прилежными в поведении и учебе. Старший из них, Виктор Петрович, после Казанской семинарии как усердный в учебе для продолжения образования направлен в Московскую духовную академию. Завершив там курс со степенью магистра, вернулся в семинарию в 1826 г. До 1842 г. преподавал философию, исполнял должность инспектора. Как знающему чувашский и марийский языки, ему же было поручено руководить переводом и изданием вероучительных книг на этих языках. В 1828 г. произведен в священника к Петропавловскому собору Казани, в 1831 г. - в протоиерея. В 1832 г. опубликовал статью ŤО чувашском языкеť, в 1836 г. - учебное пособие ŤНачертание правил чувашского языка со словаремť. В 1854-1856 гг. в духовной академии преподавал чувашский и марийский языки, а также этнографию этих народов. Считался виднейшим деятелем Казанской епархии [25].

Средний и младший сыновья П. Вишневского тоже окончили духовную семинарию с аттестатом первого разряда. Младший, Матвей Петрович, работая, как и отец, священником в селе Сугут-Торбиково, занимался переводом богослужебных текстов на чувашский язык, являлся цензором проповедей, читаемых священниками благочинного округа на этом языке. Награжден камилавкой, скуфьей, удостоен звания протоиерея. Много внимания уделял улучшению работы местных школ, являясь бессменным членом уездного училищного совета [26]. Кстати, М.П. Вишневский был женат на племяннице Н.Я. Бичурина. Неслучайно пятый сын в семье Матвея Петровича, родившийся в 1846 г., был наречен Иакинфом [27].

Сыновья самого М.П. Вишневского внесли важный вклад в развитие народного образования, культуры, здравоохранения Чувашии и России. Семен Матвеевич Вищневский, работавший врачом в Цивильске и Чебоксарах, явился составителем и издателем первых книг по гигиене и медицине на чувашском языке [28]. Гурий Матвеевич Вишневский был инспектором народных училищ Козьмодемьянского, Цивильского и Ядринского уездов [29]. Оба, как и их отец, всемерно поддерживали инспектора чувашских школ Казанского учебного округа И.Я. Яковлева в его деятельности по развитию образования и культуры чувашского народа, по расширению и улучшению качества подготовки учителей и других специалистов из его среды.

В последние десятилетия XVIII и начале XIX в. некоторые способные ученики Казанской духовной семинарии, а затем академии нередко для получения различных профессий направлялись в учебные заведения двух столиц России: в Петербургскую учительскую семинарию, училища медицинского и иного профиля. В 1798 г. были учреждены в Москве и Петербурге медико-хирургические академии, в составе которых были три отделения: медицинское, ветеринарное и фармацевтическое. Почти ежегодно несколько семинаристов, склонных к медицине и способных в латинском языке, после прохождения в Казани предварительных испытаний получали направление в эти академии. По прибытии на место они подвергались еще раз экзаменам. Зачисленные в академию будущие медики обучались в суровых условиях, значительно отличавшихся от порядков в семинарии. Большинство посланцев из Казани их успешно выдержали. В числе окончивших были и юноши из семей чувашских церковных служителей.

Один из них - Даниил Иванович Талиев, младший брат П.И. Талиева, получив звание врача, в 1809 г. был определен в гренадерский полк. В годы Отечественной войны 1812 г. за мужество и умелое лечение раненых по представлению фельдмаршала М.И. Кутузова пожалован в чин коллежского асессора. В период участия в заграничных походах против французских войск в 1812-1814 гг. утвержден старшим лекарем первого класса, награжден орденом. После возвращения в Россию работал в госпитале Петербурга, более 20 лет прослужил в медицинском департаменте Военного министерства начальником отделения [30]. Другой выпускник медико-хирургической академии -Павел Иванович Кильдюшевский, сын церковного служителя из Курмышского уезда, проявил себя даровитым хирургом, стал профессором этой академии [31].

Приведенные выше сведения и примеры свидетельствуют, что Казанская духовная семинария, ставшая осенью 1798 г. академией, в последней четверти XVIII и начале XIX в. являлась важнейшим центром распространения просвещения, культуры и научных знаний в Среднем Поволжье, в том числе и у местных нерусских народов. Включение в учебный план семинарии новых предметов и научных дисциплин, использование в обучении не применявшихся ранее активных сравнительных методов, обогащение ее библиотечного фонда способствовали расширению кругозора воспитанников, укреплению у них гражданских, патриотических позиций. Питомцы этого учебного заведения занимали должности не только в системе церковной и духовной службы, некоторые из них проявляли себя активно и достойно в учреждениях, учебных заведениях гражданского, военного ведомств. Происходившие существенные перемены в жизни семинарии формировали у части воспитанников качества поборников знаний, культуры, просветительских идей.

Идеи равноправия народов, необходимости широкого развития образования в России, в том числе среди народов Поволжья и Сибири, вдумчивого познания истории и культуры народов проникли в сознание Н.Я. Бичурина в годы пребывания в Казанской духовной семинарии и академии. Этим просветительским идеям в широком смысле слова он оставался верным всегда, во все периоды жизни. Своей деятельностью на поприще науки он помог полнее осознать историческую ценность гуманного наследия китайского и других народов Востока в развитии общечеловеческой цивилизации, заодно шире и полнее представить место русского и других народов России в сообществе народов Европы и мира, конкретнее определять ориентиры в соотношении культур Запада и Востока.

ИСТОЧНИКИ И ЛИТЕРАТУРА

1. Никольский Н.В. Народное образование у чуваш: Исторический очерк. Казань, 1906. С. 44-45.

2. Там же. С. 53.

3. Чувашская дореволюционная литература (до XX века). На чуваш, языке. Чебоксары: Чуваш, кн. изд-во, 1989. С. 256.

4. Федотов М.Р. Исследователи чувашского языка. Чебоксары: Чуваш, кн. изд-во, 1987. С. 10-12; Алексеев АА. // Сов. Чувашия. 1989. 24 июня.

5. Российский государственный исторический архив в Санкт-Петербурге (в дальнейшем: РГИА), ф. 796, оп. 23, д. 695, л. 259-272.

6. Невзоров Максим. Путешествие в Казань, Вятку и Оренбург в 1800 году. М., 1803. Ч. I. С. 204-205.

7. Никольский Н.В. Христианство среди чуваш Среднего Поволжья в XVI-XVIII веках. Исторический очерк. Казань, 1912. С. 376-377, 382-383.

8. РГИА, ф. 1349, оп. 6, д. 557, л. 27-28; оп. 4, д. 48, л. 13-14.

9. Там же, ф. 730, оп. 1. Предисловие к описи.

10. Там же, ф. 732, оп. 1, д. 286, л. 1-12.

11. Центральный государственный архив Чувашской Республики (в дальнейшем: ЦГА ЧР), ф. 81, оп. 1, д. 406, л. 186-187.

12. РГИА, ф. 730, on. 2, д. 1273, л. 2-3, 13-15.

13. Бичурин (Иакинф) Н.Я. Ради вечной памяти. Поэзия. Статьи, очерки, заметки. Письма. Чебоксары: Чуваш, кн. изд-во, 1991. С. 24-29.

14. Денисов П.В. Жизнь монаха Иакинфа Бичурина. Чебоксары: Чуваш, кн. изд-во, 1997. С. 21; Родионов В.Г. // Бичурин (Иакинф) Н.Я. Ради вечной памяти. С. 4-5.

15. Никольский Н.В. Народное образование у чуваш. С. 56.

16. Никольский Н.В. Там же. С. 69; Православный собеседник. 1853. Ч. III. С. 487.

17. Никольский Н.В. Христианство среди чуваш Среднего Поволжья в XVI-XVIII веках. С. 341-343.

18. Там же. С. 382-385.

19. Центральный государственный архив Республики Татарстан (в дальнейшем: ЦГА РТ), ф. 10, оп. 1, д. 1, л. 5-6.

20. Казанский вестник, 1822. Февраль. С. 173; Святое Евангелие от Матфея, Марка, Луки и Иоанна на чувашском языке. Печатано при Казанском университете в 1820 г.

21. Денисов П.В. Жизнь монаха Иакинфа Бичурина. С. 24-25.

22. ЦГА РТ, ф. 4, оп. 49, д. 5, л. 101-104; Родионов В.Г. // Хыпар. 1997. 3 октября.

23. Казанские известия, 1812. № 11; Казанский вестник, 1821. Январь. С. 35-36; Гусаров Ю.В. /I Сов. Чувашия. 1993. 4 февраля.

24. ЦГА РТ, ф. 4, оп. 49, д. 5, л. 147-148.

25. Благовещенский АЛ. История Казанской духовной семинарии с восемью низшими училищами за XV1II-XIX столетия. Казань, 1881. С. 315; Знаменский П. История Казанской духовной академии. Казань, 1891. Вып. 1. С. 279, 300; Вып. 2. С. 374-377.

26. Научный архив Чувашского государственного института гуманитарных наук (НА ЧГИГН). Отдел I, д. 585, л. 172-173.

27. Денисов П.В. Жизнь монаха Иакинфа Бичурина. С. 203; НА ЧГИГН. Отдел I, д. 585, л. 173.

28. Их имена останутся в истории. Выпуск 2. Чебоксары: ЧГИГН, 1994. С. 17-22.

29. Яковлев И.Я. Из переписки. Чебоксары: Чуваш, кн. изд-во, 1989. С. 294.

30. РГИА, ф. 1349, оп. 4, д. 12, л. 11-13; д. 113, л. 1-11.

31. Казанские губернские ведомости, 1884. 12 июня; ЦГА ЧР, ф. 503, оп. 1, д. 104, л. 2-19.

[ Up ]

ĐŃĐżĐžĐťŃĐˇŃŃŃŃŃ ŃĐľŃĐ˝ĐžĐťĐžĐłĐ¸Đ¸ uCoz